NM837.4618 В последние дни 2016 года в российской прессе появилось немало статей, посвященных разнообразным итогам года, в том числе «экологическим». Если сравнивать с предыдущими годами, нынешние обзоры куда сдержаннее в вопросах, которые расцениваются, как конфликтные в отношениях с властями. Нетрудно догадаться почему – давление на общественные организации, прежде всего с использованием закона «об иностранных агентах», в 2016 только усиливалось.

Среди предновогодних экологических материалов практически нет ничего об атомной промышленности. Такое впечатление, что общество вдруг резко потеряло интерес к одной из наиболее проблемных с экологической точки зрения индустрий. Прибавьте к давлению на критиков атомной энергетики пиар госкорпорации Росатом и вот вы уже не видите в СМИ никакой критики, зато регулярно встречаете браваду о достижениях атомной промышленности. Значит ли это, что все серьезные проблемы решены? Конечно же нет.

В уходящем году произошло сразу несколько крайне важных событий, касающихся атомной промышленности. Начну с наиболее политического или, если угодно, «гражданского». В 2016-м практически закончена «зачистка» экологических групп, критикующих атомную промышленность. Хотя их деятельность разнится как по форме, так и по сути — все они внесены в реестр «иностранных агентов», некоторые приняли решение о самоликвидации. Среди них «Зеленый мир» из-под Санкт-Петербурга, а также челябинский «Фонд за природу», ликвидируемый по решению суда. Еще одно важное событие, которое нельзя проигнорировать – сильное давление со стороны спецслужб на красноярского активиста Федора Марьясова, выступающего против строительства ядерного могильника в регионе.

Атомная энергетика является важным инструментом геополитики для нынешнего президента, так что надеяться на смягчение ситуации в «год экологии» 2017-й было бы наивно. «Общественное спокойствие» необходимо Росатому, чтобы продавать реакторы в другие страны – для иностранных купцов это зеленый сигнал: нет критики дома, значит с безопасностью все в порядке. Но с каждого проданного реактора ядерные отходы поедут обратно в Россию, в том числе в Красноярск, назначенный на роль общего атомного туалета.

В течение 2016 года две страны отказались от строительства российских АЭС. Сначала Вьетнам заявил о смене курса, затем ЮАР, где затевалась гигантская программа по «ядерной колонизации» Африки стоимостью до $100 млрд, отложил свои планы до лучших времен. Нужно упомянуть, что портфель международных заказов на новые АЭС всегда был предметом особой гордости Росатома, что-то вроде неоспоримого вещественного доказательства эффективности Сергея Кириенко, как менеджера, лично поставленного президентом Путиным. Осенью бессменный глава Росатома перешел на работу в администрацию президента, а на его место пришел бывший чиновник Минэкономразвития Алексей Лихачев. Оставленный сменщику портфель заказов на новые АЭС, очевидно, включает в себя не только юридически обязательные контракты, но и не обязательные по сути рамочные договоры. Официальной оценки в отношении того, сколько там первых или вторых, не существует. По неофициальным оценкам, обязательных контрактов от 10% до 20%. Это означает, что портфель заказов на новые АЭС стоит не $120 млрд, а менее $25 млрд. В предыдущие годы экологи, отслеживающие Росатом, неоднократно упоминали об этом аспекте, однако подтверждения правоты этого тезиса обнаружились лишь в 2016-м.

И еще один вид деятельности Росатома, на который стоит обратить пристальное внимание – организация пунктов захоронения радиоактивных отходов. По сути, это радиоактивные могильники, рассчитанные на несколько сотен лет, которые предлагается строить в разных (многих) частях страны. В 2016 году поступали сообщения об общественных слушаниях и/или решениях в отношении Новоуральска, Озерска и некоторых других мест. Интересно, что Новоуральск Свердловской области и Озерск Челябинской области – огороженные колючей проволокой закрытые города, куда обычные люди без спецпропуска попасть не могут. Таким образом, госкорпорация исключила из процесса принятия решения всех, кто находится вне пределов колючей проволоки.

Потенциальный вред от могильников конечно же может затронуть куда большие территории, чем сами закрытые города. Здравый смысл подсказывает, что общественные слушания должны проходить за пределами закрытых городов, в областных центрах, где в обсуждении проектов могут участвовать все желающие. Но Росатом, по всей видимости, здорово опасается негативной реакции населения. Речь ведь идет о могильниках, которые будут оставаться опасными на протяжении жизни многих поколений местных жителей. Такими действиями легко создать условия для острого социального конфликта, пусть и отсроченного, ведь права местного населения нарушены в самой циничной форме.

Еще несколько событий заслуживают быть упомянутыми в итогах:

— реактор, предназначенный для Белорусской АЭС, уронили и, по слухам, могут заменить на новый, отправив поврежденный на другую стройку;

—  авария на только что введенном в эксплуатацию ВВЭР-1200 на Нововоронежской АЭС, это первый реактор такого типа, а Росатом делает ставку на массовую продажу таких реакторов на международном рынке;

— реактор типа ВВЭР-440 выведен из эксплуатации на Нововоронежской АЭС, Росатом пообещал сделать образцовый проект по декомиссии этого реактора и выйти на международный рынок с технологией вывода из эксплуатации: два блока, выведенные из эксплуатации в 1984 и 1990 на этой АЭС, до сих пор не демонтированы.

Подводя итоги 2016 года, можно отметить, что в пропаганде Росатома почти ничего не изменилось – все та же бравада о всемирной экспансии и об утилизации радиоактивных отходов, а также «конструктивный диалог» с общественностью, который видимо будет вечным. Реальность несколько отличается. Старые реакторы не демонтированы, радиоактивные отходы не утилизированы, безопасность новых реакторов под вопросом, а всемирная экспансия Росатома замедляется. Диалог происходит все больше в форме преследования оппонентов, пусть и руками Минюста со спецслужбами. Хотя все же есть одна экологическая организация, которая помогает с «конструктивным диалогом», не без выгоды для себя. Но любой карточный домик однажды рассыпется. Учитывая глубину экономического кризиса в России, скорее раньше, чем позже.

Владимир Сливяк